Вы помните, дорогие мои коллеги, передачу Общественно-политического вещания НГТРК, которая называлась «Здравствуйте»? А помните милую новогоднюю традицию, созданную в XX веке авторами этой передачи – традицию единения новосибирцев, мигающих друг другу светом своих окон в новогоднюю ночь? Впрочем, по прошествии стольких лет немудрено в новом XXI веке подзабыть то, что творили мы в веке минувшем…
В преддверии нового XXI века, когда СМИ твердили о предстоящем Миллениуме, и в воздухе веяло глобальными переменами, мне, к примеру, тоже так неодолимо захотелось глобальных перемен в своей жизни, что я задумала побег из большого и холодного сибирского мегаполиса в тихое, теплое и уютное местечко. Задумано – сделано! В декабре 1999 года, последовав поэтическому постулату Бродского, что если уж «выпало в Империи родиться, то лучше жить в глухой провинции у моря», купила квартирку у самого синего моря в Адлере, напоминавшем в то время деревню.
В новом веке многое, конечно, изменилось. В том числе, изменился и Адлер, ставший теперь олимпийской деревней. Но, встречая очередной Новый год в провинции у моря, я не бегу в полночь пить шампанское под шум волн и любоваться новогодними фейерверками, отражающимися в Черном море, а вспоминая передачу «Здравствуйте» и созданную новосибирским телевидением традицию единения, спешу в полночь помигать светом своих окон. Но в Адлере мне не отвечают таким же мигающим светом окна соседних домов. Былые и незабвенные новогодние мигающие окна, милые моему сердцу, остались в Новосибирске. Не знаю, сохранилась ли в новом веке в Новосибирске новогодняя традиция мигающих окон XX века, но она сохранилась в моей душе и в моих воспоминаниях…
Я помню, как в передаче моей коллеги – режиссера Тамары Владимировны Бобровой – зарождалась и из года в год крепла новогодняя традиция единения новосибирцев. Тамара Владимировна тоже давно уехала из Новосибирска, но каждый Новый год я с благодарностью и любовью вспоминаю её. И каждый Новый год, мигая светом своих окон, думаю о том, что в далёком Израиле, быть может, тоже есть такое же мигающее светом окно, а за этим мигающим светом окном – близкий и родственный по студийному духу человечек, Тамара Боброва!
Много студийцев, стоявших у истоков и создававших профессиональное лицо Новосибирской студии телевидения, время разбросало не только по разным городам России и ближнего зарубежья, но и по разным частям света! Но и там есть окна, мигающие светом в новогоднюю ночь. В Америке на Новый год мигает светом своих окон Соня Табаровская, с которой я переписываюсь, и она, как выяснилось, тоже не забывает новогоднюю традицию единения, созданную редакцией Новосибирской студии телевидения, в которой Софья работала редактором.
Давно живет в Америке и Марк Копелев – режиссер Художественного вещания, вместе с которым я более десятка лет работала в литдраме и от которого недавно получила в подарок великолепную авторскую книгу-альбом «Письма с того света». Вернее, мне были присланы несколько книг от Марка Копелева. Одна книга – Письма с того света» – для меня, вторая книга была предназначена для Сергея Юрского, а третья – для старшего редактора литдрамы Галины Абрамовны Поневежской, и я оперативно переправила книги адресатам.
Галина Абрамовна успела получить книгу и поделилась со мной в телефонном разговоре впечатлением и радостью по поводу незаурядной работы и разностороннего таланта Марка Копелева, её любимого телевизионного режиссера нашей редакции. Разговор этот был всего за пару недель до ухода из жизни Галины Абрамовны Поневежской…
Увы, увы, увы! Как много уже ушло из жизни студийцев, создававших творческое лицо Новосибирской студии телевидения! Не дожил до нынешнего студийного юбилея старший режиссер Художественного вещания НГТРК Ким Михайлович Долгин, который был не только профессионалом, но и человеком самой высокой марки. Ким Михайлович, уехав из Новосибирска в Москву, никогда не забывал своих коллег и на расстоянии продолжал всех нас объединять и стараться не обделять своим вниманием. Несмотря на свою сверхзанятость, Ким Михайлович никогда не забывал поздравить с Новым годом и с очередным днем рождения, а тем более – с юбилеем! Но в этом году Ким Михайлович не поздравил меня с юбилеем. И уже никогда не поздравит. Вместо поздравлений от Кима пришло трагическое сообщение от его сына Саши и от Любы – супруги Кима Михайловича…
Горечь острого сиротства испытали, как мне думается, не только родные Кима Михайловича, но и все его коллеги – он, как никто другой, мог и поддержать, и утешить, и защитить. Ким Михайлович по своей сути был прирожденным правозащитником и общественным деятелем, который своей интеллигентностью, сердечностью и неравнодушным, не озлобленным сердцем как магнитом, притягивал и других к своей общественной деятельности. По мере возможности и мне удавалось иногда присоединиться к его защите канала «Дождь», музея и другим правозащитным акциям. Уход из жизни Кима Михайловича Долгина – это не только наша частная и общестудийная, но и общечеловеческая невосполнимая утрата…Долгая и светлая память Киму Михайловичу Долгину!
И, конечно же, всем ушедшим нашим коллегам – светлая память!
Для меня особенно болезненным стал уход из жизни кинооператора, сценариста, режиссера-документалиста Геннадия Седова – моего друга и земляка, с которым в далёком 1968 году мы начинали свою творческую работу на Орской студии телевидения, где Геночку Седова все называли «наш маленький», хотя он был под два метра ростом. Но он был самым младшим из нас, и Геночке было всего 18 с половиной лет, когда он ушел в армию с Орской студии телевидения, а вернулся из армии на Новосибирскую студию телевидения, где к тому времени уже работали его друзья и коллеги по Орской студии.
Был такой период в истории Новосибирской студии телевидения, которую в начале семидесятых годов называли в шутку НовосибиОрской студией телевидения. Из Оренбургского комитета на Новосибирскую студию телевидения сначала прибыл десант из трех ассистентов режиссера. Это был ассистент режиссера Дмитрий Кормаков, впоследствии ставший главным режиссером Новосибирской студии телевидения, Лилия Галкина и Алла Пуговкина-Алифиренко. Затем из Оренбуржья приехала и была принята в штат НГТРК Наташа Полякова, и вернулся из армии Геннадий Седов. Ну, а я оказалась шестым и последним «добровольцем-переселенцем» с Южного Урала в Сибирь.
Летом 1971 года мои земляки и друзья-коллеги по Орской студии телевидения привели меня, естественно, на аудиенцию к директору Новосибирской студии – Шляку Глебу Никодимовичу. Чувство юмора легендарного Шляка памятно, думаю, многим студийцам. Своим неподражаемым юмором Глеб Никодимович умел при желании ошарашивать вошедших в его кабинет посетителей. Первое, о чем на полном серьезе спросил у меня Глеб Никодимович: «Вы умеете играть в «очко?» Лишившись дара речи, я в недоумении уставилась на него, не понимая по молодости лет, что он имеет в виду. Глеб Никодимович уточнил свой вопрос: «Я спрашиваю, Вы вообще в карты, и, в частности, в «очко» играете? Отвечайте честно!» Странный вопрос директора студии телевидения окончательно выбил меня из колеи, и я, оторопев, как на духу, наивно и честно ответила, что в «очко» не играю.
Глеб Никодимович, видя моё смущение, улыбнулся и сменил свой нарочито серьезный тон на нарочито ласковый и задушевно-доверительный. Глеб Никодимович был непревзойденным мастером таких неожиданных «перевертышей» с гнева на милость и обратно. Ласково и вместе с тем иронично глядя на меня, он изрек в духе Станиславского: «Верю! Если бы умела играть в «очко», то знала бы про такое карточное понятие, как «перебор». Так вот, деточка, перебор в игре в «очко» – это полная катастрофа! И такое огромное количество ассистентов режиссера из Орска – это тоже перебор и катастрофа! Если я еще одного ассистента из Орска возьму на работу, то нашу студию из «Новосибирской» придется переименовывать в «НовосибиОрскую студию телевидения!»
Уразумев, что директор студии воспринимает меня, как «перебор и катастрофу», я в слезах выскочила из его кабинета, и мне пришлось уехать, не солоно хлебавши, восвояси на Урал. На областной Оренбургской студии телевидения мне посчастливилось работать в молодежной редакции – на тот момент самой интересной в профессиональном смысле. Она чаще других транслировала свои передачи на ЦТ, которое, переименовав названия, «прихватизировало» идеи передач нашей редакции. Так передача под новым названием «От всей души» долгие годы просуществовала на ЦТ.
Но это я несколько отвлеклась, поэтому возвращаюсь в кабинет директора Новосибирской студии Г. Н. Шляка, который отослал меня восвояси, как явный «перебор», провоцирующий переименование студии в «НовосибиОрскую». Мне пришлось расстаться со своими друзьями – коллегами и земляками, – но, как оказалось, ненадолго.
Это случилось в начале лета 1971 года, а в конце лета, как известно, начинается страда – уборка урожая. А на телевидении в это время начиналась своя «страда» – ежедневная информационная программа «Битва за урожай», которую выдавать в эфир никто особого желания не имел. Да и кому было бы в радость изо дня в день монтировать и выдавать в эфир киносюжеты, в которых однообразной чередой движутся колонны комбайнов, качаются на ветру в неизменном солнечном луче золотые колосья и сыплется зерно в бездонные закрома Родины? Это рутинная ежедневная страда – во всех смыслах! Добровольцев таким образом «страдать» и освещать изо дня в день однообразную «Битву за урожай», кроме неизменного ассистента Нины Шубиной, не было. Вот тут и вспомнили про уехавший «перебор» из Орска. Мне пришла срочная телеграмма за подписью директора Шляка, и я срочно вылетела в Новосибирск, где бессрочно (вернее, на долгие годы) застряла в редакции информации, иногда подрабатывая на подхвате в других редакциях на Общественно-политическом вещании. И только через семь лет, наконец, исполнилась моя мечта – я была переведена в Художественное вещание, где и проработала в редакции литдрамы до конца XX века.
А уже в XXI веке в Адлере мы с Геной Седовым (он приезжал погостить ко мне уже из Санкт-Петербурга, после второго инфаркта) вспоминали нашу молодость. Гена собирал материал для книги воспоминаний. Книга задумывалась в двух частях: орский и новосибирский периоды нашей творческой жизни. Гену интересовал также период строительства Орского любительского телецентра, который был построен из переведенного в статус профессионального государственного телецентра, моим нынешним супругом. И мы за целый месяц с Геной Седовым никак не могли наговориться, поэтому после отъезда Гены в Питер продолжали бурную и объемную переписку. Нередко в эпистолярном жанре тоже бурно ссорились и мирились, как это и бывает с прошедшими долгий путь близкими людьми, имеющими, тем не менее, различные взгляды на те или иные жизненные обстоятельства, которые порой бывают, к сожалению, сильнее нас. С обстоятельствами случившегося третьего инфаркта Геннадию Седову – «нашему маленькому» – справиться не удалось… Ушел из жизни самый молодой из моих земляков и коллег по орскому периоду студийной жизни. Так и не успели мы с ним договорить, доспорить, но главная печаль – в том, что Гена не успел написать книгу воспоминаний. Кое-что мной, конечно, было прочитано, осмыслено, и я могу судить о том, что задуманная Седовым книга обещала быть очень интересной…
Впрочем, и это не самая главная печаль, о которой лучше Юрия Левитанского, пожалуй, и не скажешь. Левитанский тоже сожалел о неузнанной и непрочитанной строке, но надеялся на то, что она со временем всё же прочтется, и всё, что было в ней – останется при ней, но…
«Но вот глаза – они уходят невзначай,
Как некий мир, который так и не открыли,
Как некий Рим, который так и не отрыли,
И не отрыть уже, и в этом вся печаль…»
Вот в этом действительно наша главная печаль! Да и во многих знаниях – многие печали… Так, быть может, лучше много и не знать, не спорить и не осмыслять, а просто помнить друг о друге и любить?
Пятнадцать лет я не была в Новосибирске и многого не знаю. В том числе, не знаю, сохранилась ли новогодняя традиция единения, созданная новосибирским телевидением. Хотелось бы думать, что и в новом веке та милая традиция мигающих окон сохранилась, но, честно говоря, надежда на это слабая. В новом веке не только окончательно была разрушена прежняя страна, прежние связи, но неизбежно разрушены прежние традиции. Разрушать, как известно, всегда легче, нежели создавать и сохранять…
Так давайте, дорогие моему сердцу бывшие коллеги, сохраним добрые воспоминания друг о друге! Вспомним былую традицию, созданную Новосибирской студией телевидения в XX веке! Давайте помигаем друг другу светом наших окон, в которых будет также свет и тепло наших сердец!..
Давайте вспомним всех, с кем работали много лет! Вспомним всех, кого любили, с кем очень и не очень дружили – всех! И тех, кто ушел, и тех, кто ныне здравствует.
ЗДРАВСТВУЙТЕ, мои дорогие коллеги! ЗДРАВСТВУЙТЕ как можно дольше!
Пока мы живы и помним друг друга – мы не одиноки! Мы вместе!
Я всех вас, мои дорогие, помню, и очень многих по-прежнему люблю, о многих тоскую! Особенно, конечно, о безвозвратно ушедших от нас навсегда.
Но помню каждого из Вас, всех нежно обнимаю и поздравляю с юбилеем!
Помните и вы обо мне!
Навсегда ваша, Наташа Постная.
